Философам, которые утверждали, что мир существовал вечно, по моему мнению, можно было бы возразить, что в случае их правоты память о древности позволяла бы нам, как следует ожидать, заглядывать более чем на 5 тысяч лет назад.
Однако можно видеть, что память о старине стирается по разным причинам, частью производимым людьми, частью исходящим от небес. От людей происходят перемены религиозных сект и языков. Когда возникает новая секта, то есть новая религия, ее первая забота состоит в истреблении прежней, чтобы освободить дорогу для себя; и если основатели нового учения пользуются другим языком, они добиваются этого с легкостью. Об этом можно судить по поступкам христианской секты в отношении языческой; первая уничтожила все обычаи и обряды второй и погасила всякое воспоминание о древнем богословии. Правда, полностью похоронить известия о деяниях великих язычников не удалось, потому что христианство сохранило латинский язык, к чему побудила его необходимость записать на нем новые заповеди. А если бы их можно было передать на новом языке, то от прошлого не осталось бы следа, судя по воздвигнутым на него гонениям.
Кто прочитает о поступках святого Григория и других вождей христианства, тот увидит, с каким ожесточением они преследовали всякую память о древности, бросая в огонь труды поэтов и историков, уничтожая картины и статуи и истребляя все, что было так или иначе связано с античностью. И если бы к этим гонениям добавился новый язык, то в кратчайшее время все было бы предано забвению. Но мы можем предположить, что язычники поступили со своими предшественниками точно так же, как с ними поступили христиане. И поскольку за 5–6 тысяч лет эти секты сменяются по два или три раза, память о более ранних событиях исчезает, и если все же остаются какие-нибудь следы, сведениям о них не верят и почитают баснями; так случилось с историей Диодора Сицилийского, которая охватывает 40 или 50 тысяч лет, однако ее признают, насколько мне известно, выдумкой.
Что до причин, исходящих от неба, то они истребляют человеческий род и сильно сокращают население отдельных частей мира. Случается это вследствие мора, неурожая или наводнения, из которых важнее всего последнее, ибо от него не спасается никто, за исключением диких жителей гор, которые не сохраняют памяти о древности и не могут передать ее потомкам. Если же остается в живых кто-либо осведомленный о прошлом, то в целях собственного возвышения он умалчивает о нем и перетолковывает его на свой лад так, что следующие поколения узнают только то, что ему было угодно записать. И я не думаю, чтобы можно было усомниться в действительном существовании этих потопов, эпидемий и голода, потому что о них сплошь и рядом упоминают все историки, да и ввиду отсутствия памяти о древности, а еще потому, что в этом виден разумный смысл: ведь как природа заставляет многократно сокращаться простые тела и ради собственного здоровья извергать излишек накопившейся материи, то же происходит и в смешанном теле человечества, когда все области переполняются жителями, так что им негде жить и некуда уйти ввиду повсеместного избытка населения. При этом человеческие лукавство и злоба доходят до крайности, а потому возникает необходимость очищения мира одним из трех способов, чтобы оставшиеся в малом числе люди после пережитых испытаний стали лучше и жили спокойно. Итак, как было сказано выше, Тоскана была преисполнена могущества, набожности и доблести; она отличалась собственными обычаями и языком, но все это погибло под пятой римлян. И, как мы сказали, от нее осталось одно название.
Никколо Макиавели — Государь